ANTIK-WAR.LV

Turpinot tradīciju, Olainē notiks “Lāčplēša dienas atceres pasākums” ar sportiskām un radošām aktivitātēm, demonstrācijām un degustācijām, pasākuma kulminācijā – kaujas rekonstrukcija “1919. gada 12. novembra kauja”.
Visiem brīvbprātīgajiem jābūt plkst. 11.00 Olaines mežaparkā! Pasākums ilgs līdz plkst. 16.00.
Pasākumā būs nepieciešama brīvprātīgo palīdzība:

1. aktivitātes ģimenēm, aktivitātes ilgums: 12.00-15.30 *"šķēršļu josla" *"granātu mešana" *"dzeloņdrāšu griešana" *"ievainoto nešana" *"šifrētā ziņojuma salikšana" *"telts celšana" *"mīnu lauks"

2. radošās darbnīcas, aktivitātes ilgums: 12.00-15.30 *sveču darbnīca *lentīšu locīšana

3. degustācijas, aktivitātes ilgums: 12.00-15.30 *tēja *zupa



Brīvprātīgajiem pusdienas būs nodrošinātas!

Lūgums vilkt laikapstākļiem atbilstošu apģērbu, jo pasākums notiks ārā.
Kontaktpersona: Inta Konošonoka olainesmuzejs@gmail.com
Organizators: Olaines Vēstures un mākslas muzejs

О фрейкоре Гергарда Россбаха:
Имя командира белого германскогодобровольческого корпуса (фрейкора) Гергарда Россбаха, которого все подчиненные именовали неизменно и уважительно «шефом», в 1919 году прогремело на всю Германию, что помогло этому человеку добиться необычайной популярности: в консервативных и национал-революционных кругах Веймарской республики Россбах обладал огромным авторитетом до самого прихода к власти национал-социалистического фюрера Адольфа Гитлера.
Причиной тому был прославивший Россбаха «Восточный поход» его добровольческого корпуса силой в 1200 штыков (усиленного присоединившимся к нему, вопреки строжайшему запрету военного руководства, 3-м батальоном 21-го пехотного полка рейхсвера под командованием майора Курца из крепости Торн) в Прибалтику, пылавшую в огне гражданской войны. Россбах выступил в свой легендарный «поход на Восток» из городка Кульмзее, места дислокации его части, 23 октября 1919 года, спеша на помощь сражавшимся из последних сил в рижском пригороде Торнсберге (Торенсберге, или, по-латышски, Торнакалнсе) частям белой русско-немецкой Западной Добровольческой армии генерал-майора князя Петра Михайловича Авалова (Бермондта).
Обстановка для подобного мероприятия была совершенно неподходящей, причем со всех точек зрения. Президент Веймарской республики социал-демократ Фридрих Эберт давно уже категорически требовал возврата всех германских добровольческих корпусов из Курляндии и перекрыло все каналы для получения «балтийскими бойцами» материальной помощи и подкреплений. Тем не менее, Россбах все-таки решился на этот 550-километровый «марш-бросок» пешим порядком – и таким образом автоматически попал в категорию «мятежников».
Но население Восточной Пруссии, через которую шли ускоренным маршем бойцы фрейкора Россбаха, повсюду встречало их сочувственно и помогало, чем только могло. Расквартированные в городах, через которые проходили россбаховцы, части рейхсвера (в который фрейкор Россбаха входил в качестве 37-го егерского батальона), и не подумали выполнить отданный из Берлина приказ воспрепятствовать их маршу, поскольку также симпатизировали ему. Когда же Россбах, получивший от германских пограничников отказ пропустить его через границу, приказал расчехлить пулеметы и пригрозил проложить себе дорогу силой, открыв огонь по пограничникам, те пропустили его под предлогом вынужденного подчинения грубой силе. После перехода Россбахом границы у Тауроггена литовские войска дважды пытались остановить его, но были оба раза сметены неудержимым порывом германских белых добровольцев.
Россбах достиг своей цели буквально в самый последний момент и сумел, под пение егерских рожков, отчаянным ударом (в ходе которого пошло в ход «буквально все – от огнеметов до прикладов и штыков»), ценой немалых собственных потерь, прорвать кольцо окружения, в котором находился пойманный в ловушку в пылавшем Торенсберге добровольческий корпус «Железный отряд» Бертольда (Франконский отдельный крестьянский отряд особого назначения), дав тем самым всем удерживавшим Двинские позиции белым германским добровольческим частям возможность отступить по единственному еще не перерезанному латышами и эстонцами шоссе на Митаву.
18 ноября 1919 года россбаховцы контратаковали и отбросили наседавших латышей до Олая, "усеяв поле трупами". На следующий день егерскому батальону удалось в ближнем бою вернуть Русской Западной Армии г. Альт-Ауц.
Но и в ходе дальнейшего отступления фрейкор Россбаха героически сражался, прикрывая отход поспешно отступавших, до предела истощенных русских и германских белых добровольцев князя Авалова до самой германской границы, которую он пересек 26 декабря 1919 года. То и дело смело контратакуя наседавшего противника и отбрасывая его, фрейкоровцы добились того, что латыши, в конце концов, предпочли преследовать отступавших белых добровольцев, держась от них на почтительном расстоянии. Курляндский поход превратил Россбаха в поистине легендарную фигуру. Но, несмотря на это, Добровольческий корпус Россбаха, по возвращении из Курляндии, был 28 января 1920 года расформирован в городе Ратцебурге.

Уважаемые коллеги!

Скажите пожалуйста, то что информация дана только на латышском языке, означает что зарубежных гостей не ждут?!
Если возможно, будьте любезны размещать информацию и на русском языке!

Спасибо.

ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ
С начала лета 1919 года добровольцы Россбаха стали носить на воротнике металлические петличные знаки западнопрусской пограничной охраны (вырванная с корнями ель, перекрещенная 2 мечами остриями вверх в нижней части ствола), на тулье бескозырок и фуражек – круглую кайзеровскую черно-бело-красную кокарду, на околыше головных уборов – обрамленную дубовыми заглавную металлическую литеру «R» (начальную букву фамилии «шефа»), а на правом рукаве френча или шинели – «знак Святого Губерта» .
Кроме того, многие из них (но не все) носили заглавную белую литеру «R» на своих черных погонах. Россбах ввел «знак Святого Губерта» в качестве отличительного знака своего добровольческого корпуса в продолжение традиций егерского батальона, существовавшего в Кульмской земле (где теперь был расквартирован его фрейкор) еще при прусских королях. По той же причине он ввел в своем добровольческом корпусе охотничье (егерское) приветствие «Горридо!» (соответствующее крику: «Улюлю!» во время загонной охоты в России) и ответ на него: «Йохо!». Кстати, этой же самой традиции придерживалась и «Шиллевская молодежь». НАДО ЗАРЕКОНИТЬ РЕАЛЬНОГО ПРОТИВНИКА А НЕ ШАЙКУ ЛЕЙКУ БЕРМОНТА!

Уважаемый все вопросы к организаторам. Пулеметный расчет "Латвиешу стрелниекса" пока на мероприятие не приглашен.
viewtopic.php?f=42&t=1140589

Мы считаем без помощи эстонцев и их бронепоездов вообще нельзя реконить эти события!

Обьявляю набор у кого есть германская форма в ударный отряд Россбаха! Погоны, петлицы и нарукавные знаки на мероприятие закажу шитые! Каски черепами, крестами и под камуфло размалюйте сами! Надо реально показать как оно было и дать про...ться некоторым!

http://monpartya-mos.ru/spisok-bely-h-g ... ng-akunov/
Интерсный материал!

Срочно приобрету копию черепунделя на фуражку для мероприятия!

Ну тогда надо заказать на на околыше головных уборов – обрамленную дубовыми заглавную металлическую литеру «R» (начальную букву фамилии «шефа»)

Венок кокарды и череп были другими! Что то с записью добровольцев не очень хорошо! Записались только 6 человек! Привыкли годами в одних лохмотьях юзать и не у кого нет достойной германской формы!

Многие чины немецких добровольческих корпусов (причем не только в Прибалтике, но и в самой Германии) изображали на своих касках белой масляной краской (а иногда и просто мелом) череп с костями или же свастику (именуемую в христианском изобразительным искусстве "гамматическим крестом", в русской геральдике "головчатым крестом", а в русском народном искусстве - "яргой", "конем" или "коловратом"), именовавшуюся у них часто "балтийским крестом". Вероятнее всего, они действительно заимствовали ее из Прибалтики.

Во всяком случае, впервые массированное наличие свастики в качестве эмблемы на касках, автомобилях и броневиках в самой Германии было зафиксировано во время "Капповского путча" против правительства Веймарской республики в 1920 году, в котором наиболее активное участие приняли германские добровольцы, возвратившиеся из Прибалтики.

Интересно, что свастика, под названием "крест свободы", или, чаще, "огненный крест" (латышск.: ugunskrusts), активно использовалась и противостоящими германским и балтийским добровольцам латышскими националистами.

Так, например, бойцы рижской "Студенческой роты" в составе латышского батальона полковника Колпака за участие – совместно с русскими, германскими и балтийскими добровольцами - в освобождении Риги от красных, а затем - в обороне Риги от белых русско-немецких войск князя Авалова, получили в награду "бегущую" янтарную свастику с наложенным на нее серебряным мечом острием вниз (в некоторых случаях наложенный на янтарную свастику меч был позолоченным).

Свастика (по-латышски: "ugunskrusts" - "огненный крест"), или "крест Перкона" ("perkonkrusts") - древнелатышского бога-громовника (к тому же связанная, по крайней мере, этимологически, с именем еще одного божества древних латышей – бога огня и солнца Свастикса!), отчего ее называли еще "громовый крест", украсившая собой знамена почти всех полков национальной латвийской армии, стала эмблемой латвийских офицерских, в частности, авиационных училищ и латвийской авиации как таковой.

С 1918 года опознавательным знаком латвийской военной авиации служила темно-красная (вишневая) вращающаяся (бегущая) свастика, причем обращенная иногда вправо ("солнечная"), то влево ("лунная"), а эмблемой финской авиации – синяя (голубая) "лунная" свастика (финск.: "hakaristi"). Высшим военным знаком отличия отстоявшей свою независимость Латвийской республики стал орден "Раздирателя медведя" ("Лачплесиса") в форме белой свастики. Свастика вошла в символику "Медали борцам за свободу Латвии". Крест "За заслуги" латышских территориальных войск ("айзсарги") и знак "Союза ветеранов латвийской армии" также имели форму свастики.

Возможно, свастика нашла столь широкое распространение среди бойцов обоих противостоявших друг другу лагерей в Прибалтике в связи с тем, что в 1918 году "белые" финны, победившие "своих" красных при помощи обученных в Германии финских егерей и германского экспедиционного корпуса генерал-майора Рюдигера графа фон дер Гольца, активно использовали свастику ("гакаристи", "хакаристи") в качестве эмблемы на бронетехнике и аэропланах, равно как и в орденской символике ("Орден свободы", "Крест Маннергейма") – вплоть до включения свастики в штандарт президента Финляндии, что не могло не оказать влияния и на Латвию, борющуюся за свою независимость в аналогичных условиях, с тем лишь отличием, что "белые" латыши, не в пример "белым" финнам, со временем повернули штыки против своих бывших немецких братьев по оружию.

металлические посеребренные петличные знаки в форме ели с вырванными корнями, перекрещенной в нижней части ствола над корнями 2 скрещенными мечами остриями вверх

Здесь она правда описана, как золотая:
http://www.axishistory.com/axis-nations ... s-rossbach

Сам командир:
http://ww2gravestone.com/sites/default/ ... collar.jpg

Спасибо Виктор за полезную информацию! Вообще фрайкоры интересные в боевом плане пацаны и до сих пор не пойму почему их не реконят, тем более понятно что из них вышло потом!

да я вообще в шоке!!!

"Царский офицер" ВОООЩЩЩеее - ни слова не говорит(а уж тем более пишет,хотя и с ошибками...) на латысском языке...

Видать "трёхголовый" совсем края не видет...

Он то как раз не одна из трёх голов а хвост или даже часть туловища!

Да форум уже не тот,без старой гвардии постябаться не с кем.

ПРОДОЛЖУ ТЕМКУ А ТО НАРОД ТЕМНЫЙ КНИЖЕК НЕ ЧИТАЕТ!
Тогда прибыл Россбах.( в некоторых источниках гомосексуалиста, приятеля Рема) В пограничной охране на Висле его достиг наш призыв. Он отказался повиноваться правительству и со своим добровольческим корпусом двинулся в Прибалтику. Один егерский батальон Рейхсвера должен был, по приказу Носке, воспрепятствовать ему. Но вместо этого егеря сами присоединились к Россбаху. Солдаты Россбаха маршировали по Восточной Пруссии, они подошли к границе. Они захватили врасплох пограничную заставу и вторглись в Литву. Литовские части блокировали им дорогу; они сметали их в скоротечных боях. Они добрались до железной дороги и починили ее. Они доехали до Митау и услышали о поражении под Торенсбергом. Они высадились из поезда и форсированным маршем поспешили вперед. Они собирали откатывающиеся подразделения и прямо перед городом, после безумного марша, натолкнулись на латышей. И они из походной колонны развернулись к атаке, и в первый раз в Прибалтике трубили рога и отдавали пехоте сигнал к наступлению.

Россбах атаковал. Россбах ворвался на позицию опьяненных победой латышей, и неистовство влетел в город, и бросал огонь в дома, и бил по сконцентрированным колоннам, и разрывал их, и прорвался к отчаянно сражающимся в окружении и вывел их. Но Торенсберг был и остался потерянным.

Немецкое правительство заботливо послало одного генерала, который должен был теперь вернуть балтийцев к материнской груди родины. Под его салон-вагон полетели ручные гранаты.

Латыши сразу начали преследовать нас. Едва мы покинули лес, как уже за нами задвигались ветви деревьев, с которых сыпался снег, и у нас затрещало вокруг ног. Мы бросались направо и налево, мы задерживались на каждом углу, в каждом перелеске, у каждого ручья. У Эккау мы заползли в почерневшие от огня развалины и навели все наши стволы на напирающих латышей. И шел снег, снег, снег.

Мы нанесли последний удар. Да, мы поднялись еще раз и неслись во всей ширине вперед. Мы еще раз вытащили с собой последнего человека из укрытия и ворвались в лес. Мы бежали по снежным полям и вломились в лес. Мы палили по удивленным толпам, и буйствовали, и стреляли, и охотились. Мы гнали латышей как зайцев через поле, и поджигали каждый дом, и взрывали каждый мост, и ломали каждый телеграфный столб. Мы сбрасывали трупы в колодцы, а потом кидали туда гранаты. Мы убивали все, что попадало нам в руки, мы поджигали все, что могло гореть. Мы свирепели, у нас в сердце больше не было никаких человеческих чувств. Там где мы были, там стонала земля от уничтожения. Где мы атаковали, там на месте домов оставались руины, мусор, пепел и тлеющие балки, похожие на гнойные язвы в чистом поле. Огромный столб дыма обозначал нашу дорогу. Мы разожгли костер, и в нем горело что-то большее, чем мертвый материал, там горели наши надежды, наши стремления, там пылали буржуазные скрижали, законы и ценности цивилизованного мира, там горело все, что мы все еще как пыльный хлам таскали с собой из лексики и из веры в вещи и идеи времени, которое отпустило нас.

Мы отошли назад, хвастливые, опьяненные, нагруженные добычей. Латыши нигде не выдержали. Но следующим утром они снова были здесь. Русские на севере оказались слабы и отступили. На юге Немецкий легион, который должен был покрывать огромную область, оставил бреши, в которые пробрались латыши. Огромные клещи угрожали Митау. Пришел приказ, мы были вынуждены вернуться.

Телег больше не хватало. Лошади умирали. У нас был выбор, либо продолжать тащить на себе наш багаж, либо мины для минометов. Мы бросили все наше снаряжение на кучу, ранцы и канцелярский хлам, снаряжение и добычу. Мы подожгли кучу, сложили мины на телеги и двинулись в путь.

У реки Aa остатки рот распределялись. Я получил под свое командование полевой караул в крестьянской усадьбе в изгибе замерзшей речки. Нас было десять человек, три крестьянские телеги, два пулемета, один миномет. Перед нами лес, около нас свободное поле, к северо-западу лежала Митау как широкое, расплывчатое, поблекшее чернильное пятно на белой промокашке.

Ночью полевой караул справа от нас был атакован. Мы ударили нападавшим во фланг, и они были вынужден отступить. Ранним утром латыши были в лесу перед нами. Мы спали тесно вокруг скудного маленького костра, который покрывал наши грязные лица сажей и дымом, и заставлял слезиться покрасневшие глаза. Нас разбудил звук дроби по тонким стенам дома.

Мы залегли за снежными холмами и стреляли. Мы жевали замерзший хлеб и стреляли. Нас обстреливали с трех сторон, из всех калибров вплоть до русских 180-миллиметровых великанов. У нас не было больше связи с другими полевыми караулами. Мы видели, как в Митау разрывались залпы, как легкое покрывало образовывалось над городом, как это покрывало уплотнялось до тяжелого дыма, как в дыму возникало красное ядро, много красных ядр, как эти ядра объединялись в сплошное красное море. И мы лежали целый день и стреляли.

Первым, который упал, был Гольке. Он лежал за своим пулеметом и получил в голову пулю, которая оторвала у него всю черепную крышку. Затем погиб один гамбуржец; снаряд 75-миллиметровки вспорол ему живот. Когда опустился вечер, третий, минометчик, был тяжело ранен в ногу и истекал кровью с продолжительным стоном, так как никто не мог ему помочь. У нас уже давно больше не было перевязочных пакетов, и каждый человек был нужен за оружием.

И Митау горела. И латыши выпускали по нам выстрел за выстрелом. Но они больше не стреляли по Митау. Там мы знали, что Митау была взята латышами. Мы лежали одиноко в поле и стреляли.

Не темнело, так как факел Митау теперь красил разорванный снег розовым светом. Миномет стрелял непрерывно. Еще примерно двенадцать мин были выпущены для защиты берегового склона реки Aa, там, где стояли запряженные телеги. Тогда лейтенант Кай примчался, сидя на коне. Он влетел во двор, в то время как крыша дома загорелась, и стена трескалась. Он кричал нам:

— Немедленно назад! Митау занята латышами! Мы можем еще прорваться у вокзала и добраться до дороги в Шаулен. Батальон давно отступил! Посыльный, который должен был вывести нас, не прибыл.

Мы не ушли до того, как выстрелили нашу последнюю мину. Мы вытащили миномет на лед реки, и пока винтовки, пулеметы и ящики с патронами летели на телеги, миномет стрелял во всех направлениях. Я проверил, что ни одна пуговица не осталась лежать. Я погрузил погибших на телегу. Раненые, их было четверо, сели к ним. Мы с трудом повели скользивших лошадей и скользящие телеги по льду и высоко подняли их почти на противоположном склоне. Вместе с Каем нас было еще пять невредимых бойцов. Пули стегали по льду с противным свистом. Когда последняя мина с торжествующим воем ударила по опушке леса, я засунул ручную гранату в ствол и выдернул чеку. Потом я побежал. Миномет разорвался с громким хлопком. Мы поместили телегу с ранеными в середину. Впереди и позади нее лежали в состоянии полной готовности по одному пулемету на рычажном станке. Так мы оторвались от врага.

Почти до самой Митау преследовало нас шипение снарядов. Потом мы молча поплелись к городу. До первых домов мы добрались скоро. Никого не было на улице; мы как призраки тарахтели по мостовой. Глухой шум из центра города запутывался в узких улицах и ударялся по всем углам. Внезапно самая передняя телега стала двигаться вперед рывками. Из боковой улицы появлялись отдельные латыши, их тени вздрагивали в мерцающем свете горящих домов. Мы быстро промчались мимо них. Они разлетались пораженно и посылали нам в спину сверкающие выстрелы. И там лежал вокзал, и оттуда можно было попасть к шоссе. Кай на своей кляче поднял руку, как будто приказывал батарее поторопиться, мы хлестали лошадей и не смотрели направо и налево. Но на вокзале стояли латыши, они кричали, и выли и были, вероятно, пьяными. Мы пронеслись мимо.

Незадолго до того, как мы достигли шоссе, я упал с телеги. Я с трудом поднялся и побежал в отчаянии за другой. Дорога была свободна. Темнота поглотила нас. Я был, пожалуй, последним немецким солдатом, покинувшим Митау.

Нас направили на границу, в отряд Россбаха, стоявший в В. Обер-лейтенант Россбах понравился нам. Он был высокий, стройный, со светлыми волосами пепельного цвета, начинавшими спереди редеть. Выглядел он сурово, как все офицеры, но в то же время в нем была какая-то грация.

В В. нам делать было нечего. Россбах, да и мы тоже сгорали от нетерпения, ожидая приказа о выступлении. Но приказ все не поступал. Время от времени до нас доходили вести о событиях, в Латвии, и мы завидовали немецкому добровольческому корпусу, который сражался там с большевиками. В конце мая стало известно, что немецкие войска взяли Ригу, и мы впервые услышали имя лейтенанта Альберта Шлагетера — он во главе горстки людей первым ворвался в город.

Взятие Риги было последним большим успехом Балтийского добровольческого корпуса. После этого начались первые неудачи. Россбах решил разъяснить нам политическую игру Англии.

— Пока в Прибалтике были большевики, Англия, несмотря на перемирие, закрывала глаза на присутствие немецкого добровольческого корпуса в Латвии. И «господа в сюртуках немецкой республики» тоже в свою очередь смотрели на это сквозь пальцы. Но как только большевиков оттеснили, Англия «с удивлением» спохватилась, что Балтийский добровольческий корпус — это явное нарушение перемирия, и под давлением англичан немцам пришлось отозвать его. Однако люди из него не вернулись в Германию и — удивительное дело! — превратились в добровольческий корпус русских белогвардейцев. Они как будто даже начали петь по-русски...

Кто-то засмеялся, а Шрадер хлопнул себя по ляжкам.

Прошло еще немного времени, и мы с ужасом узнали, что «эти господа в сюртуках» подписали Версальский договор. Но Россбах не сказал нам об этом ни слова. Эта новость как будто вовсе его не касалась. Он только заявил, что настоящая Германия не в Веймаре, а повсюду, где немцы продолжают драться.

К сожалению, с каждым днем приходили все более печальные вести о Балтийском добровольческом корпусе. Англия вооружила против него литовцев и латышей. Английское золото лилось к ним рекой, а флот англичан стоял на якоре перед Ригой под латвийским флагом и обрушил огонь на наши войска.

Около середины ноября Россбах сказал нам, что Балтийский добровольческий корпус оказал нам честь и обратился к нам за помощью. Сделав паузу, он спросил, согласимся ли мы пойти им на помощь, если «господа в сюртуках» будут рассматривать нас как мятежников. На лицах многих появилась усмешка, и Россбах сказал, что он никого не принуждает: кто не хочет, пусть скажет. Все молчали. Россбах посмотрел на нас, и в его голубых глазах вспыхнула гордость.

Мы выступили в поход, а немецкое правительство направило отряд кадровых войск, чтобы остановить нас. Однако правительство выбрало войска неудачно — они присоединились к нам. Вскоре произошел первый бой: путь нам преградили литовские части. За какой-нибудь час мы смели их. Вечером мы расположились лагерем на литовской земле и запели: «Мы последние немецкие солдаты, стоящие лицом к лицу с врагом». Это была песня Балтийского добровольческого корпуса. Мы разучивали ее слова уже несколько месяцев, но в этот вечер впервые почувствовали себя вправе петь ее.

Через несколько дней отряд Россбаха, пробившись через латышские войска, освободил немецкий гарнизон, окруженный в Торенсберге. Но после этого сразу началось отступление. Снег, не переставая, падал на равнины и болота Курляндии, дул пронизывающий ветер. Мы дрались днем и ночью. Не знаю, что бы сказал лейтенант фон Риттербах, если бы увидел, что мы поступаем с латышами точно так же, как турки поступали с арабами.

Мы жгли деревни, грабили фермы, рубили деревья. Для нас не было разницы между солдатами и гражданским населением, между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми. Все латышское мы обрекали на смерть и уничтожение. Когда нам на пути попадалась какая-нибудь ферма, мы уничтожали всех ее обитателей, наполняли трупами колодцы и забрасывали их сверху гранатами. Ночью мы вытаскивали всю мебель на двор фермы, зажигали костер, и яркое пламя высоко вздымалось на снегу. Шрадер говорил мне, понизив голос: «Не нравится мне это». Я ничего не отвечал, смотрел, как мебель чернеет и коробится в огне, и все вещи становились для меня как бы ощутимее — ведь я мог их уничтожать.

Отряд Россбаха постепенно редел, и мы всё продолжали отступать. В начале ноября около Митавы произошел кровавый бой, после которого латыши перестали преследовать нас. Наступило затишье, разве только изредка над нашими головами просвистит шальная пуля. В один из таких спокойных дней Шрадер поднялся во весь рост и прислонился к ели. Он устало улыбнулся, откинул каску назад и сказал: «Господи! А все же такая жизнь мне по душе!» И в этот момент он вдруг покачнулся, посмотрел на меня удивленными глазами, медленно сполз на колени, как-то смущенно опустил глаза и рухнул на землю. Я нагнулся и перевернул его на спину. Слева на его груди виднелась крошечная дырочка, из которой на китель просочилось несколько капель крови.

Послышался приказ об атаке, мы бросились вперед. Бой продолжался весь день, мы отступили и к вечеру опять расположились на отдых в лесу. Наши люди, оставшиеся в тылу, чтобы укрепить оборону, рассказали мне потом, как похоронили Шрадера. Тело его застыло на морозе, и они не смогли разогнуть ему ноги. Так и пришлось посадить его в могиле. Они отдали мне снятый с него солдатский медальон. Холодный и блестящий, он лежал теперь у меня на руке. Все дни после этого, когда мы отступали, я думал о Шрадере. Я представлял себе, как он, застывший, сидит в могиле, и иногда во сне мне чудилось, что он делает отчаянные попытки встать и пробить головой промерзшую землю. И все же я не очень страдал от того, что его нет рядом со мной.

Небольшими переходами Балтийский добровольческий корпус возвратился в Восточную Пруссию.

Это же "Стенька Разин" на немецкий манер ( маршевый ).

<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/44wzqWQxHpQ" frameborder="0" allowfullscreen></iframe>

Первые образцы готовы!

Из экспозиции Военного музея (Рига)

Кто бы помог сделать копии в металле для рекона?

Ну вот командиру отряда нашивки, погоны и вся дребудень готова! Вот только одного не пойму зачем копать историю, выяснять какая была форма, заказывать все, нашивать и играть на мероприятии исторические персонажи когда можно одеть лишь бы что типа брежневской шинели и прийти на мероприятие с одним котелком и бояться потом выставлять фото? Реконструкторы оказываются великие!

http://idamclient.ushmm.org/IMAGES/(S(v ... jhqmede245))/RetrieveAsset.aspx?instance=IDAM_USHMM&id=1182378&page=0&size=1&width=800&height=800&qfactor=2&type=asset
https://i.pinimg.com/originals/0a/66/78 ... 815744.jpg
https://i.pinimg.com/originals/c9/33/cc ... e9a062.jpg
https://www.fahnenversand.de/fotw/flags/de%5Efk919.html
https://www.emedals.com/a-scarce-freiko ... g-rossbach

Состав (по Пенитьису):

офицеров - 32
солдат - 960
полевых пушек - 3
лёгких полевых гаубиц - 2
станковых пулемётов - 26
ручных пулемётов - 28
миномётов - 7
огнемётов - 6

Спасибо Виктор! Еще работников музея интересует информация по отдельному отряду русских офицеров который якобы участвовал в бою под Олайне?
Сводный отряд из тех кто 10 числа попался подруку в Елгаве и не был в составе частей. Переброшен автомашинами и поездом на фронт. Дальнейшая судьба после 12 числа - неизвестна. командир - полковник Песецкий!

Почитал тут книги и пришел к выводу что не все так однозначно в этой освободиловке и памятник в Латвии надо ставить оказывается Рюдигеру фон дер Гольцу за то что красных прогнал!

После того как Улманис кинул немцев и английский флот и эстонские бронепоезда начал мочить войска Бермоши- железная дивизия красиво отошла при помощи тех же добровольцев которые реально обеспечили отступление и уход в Германию. Местный ландесвер красиво освобождал Латгалию и был интегрирован в латвийскую армию. Вот и вся освободиловка.

Солдаты! Балтийский добровольческий корпус оказал нам честь и обратился к нам за помощью. Согласны ли Вы пойти им на помощь, если «господа в сюртуках» будут рассматривать нас как мятежников? Я никого не принуждаю. Кто не хочет, пусть скажет. Хорридо!!!

А что там на воротнике шинели?

Полный выстябон высшего пилотажа ....

Тема реально интересна и можно подвести итоги!
11 ноября. Отряд Россбаха в самый последний момент сумел, под пение егерских рожков, отчаянным ударом (в ходе которого пошло в ход «буквально все – от огнеметов до прикладов и штыков»), ценой немалых собственных потерь, прорвать кольцо окружения, в котором находился пойманный в ловушку в пылавшем Торенсберге(ТОРНЮКАЛНС) добровольческий корпус «Железный отряд» Бертольда (Франконский отдельный крестьянский отряд особого назначения), дав тем самым всем удерживавшим Двинские позиции белым германским добровольческим частям возможность отступить по единственному еще не перерезанному латышами и эстонцами шоссе на Митаву.
18 ноября. россбаховцы контратаковали и отбросили наседавших латышей до Олая(ОЛАЙНЕ), "усеяв поле трупами".
19 ноября. егерскому батальону удалось в ближнем бою вернуть Русской Западной Армии г. Альт-Ауц.(АУЦЕ)
В ходе дальнейшего отступления фрейкор Россбаха героически сражался, прикрывая отход поспешно отступавших, до предела истощенных русских и германских белых добровольцев князя Авалова до самой германской границы, которую он пересек 26 декабря 1919 года.
И как бы там не было Мы победили и достойного противника уважать надо и победа не далась легко!
С ПРАЗДНИКОМ МЕДВЕДЯДЕРУНЫ И ОСОБЕННО КТО РЕАЛЬНО НОСИЛ И НОСИТ ФОРМУ ЛАТВИЙСКОЙ АРМИИ!

Разбив под Олайне части 2–й и 3–й латышских дивизий (впрочем, «дивизии» — одно название, в сумме наскребалось не более 5 тысяч штыков), войска Бермонта прорываются к Риге. Немецкая Железная дивизия захватила Торенcберг (левобережье латвийской столицы), а русские части — Усть-Двинскую крепость. В Торенсберге — дивные виды на Ригу и два моста через Двину — понтонный и железнодорожный. Одна из рот Железной дивизии (11-я 1-го пехотного полка) уже переходит Даугаву по Любекскому мосту и закрепляется на правом берегу. Латышские части в этот момент в полном раздрае отступают через город, командующий обороной столицы полковник Земитан приказывает занимать позиции аж на линии юглских озер — восточные окраины Риги! Именно в этот момент командир Железной дивизии майор Бишоф останавливает свои победоносные полки и даже приказывает 11-й роте отойти на левый берег. ДО СИХ ПОР НЕ ПОЙМУ ПОЧЕМУ? У НАС КОМАНДИРУ ЖЕЛЕЗНОЙ ДИВИЗИИ ПАМЯТНИК ПОСТАВЛЕН?

Вот наш герой!

Кстати последний бой на территории прибалтики Россбаховцы провели для обеспечения безопасного вывоза беженцев по железной дороге! Егерский батальон, 2-й и 3-й пехотные полки 3.12.1919 г. нанесли контрудар под Окмянами(Акмяне), далеко отбросив противника.

Нас победили но Мы в этот раз с честью и достоинством отступили!

http://baltnews.lv/news/20171112/1021347405.html

А как выловить того немецкого офицера, который в упор из пулемета расстрелял строй преданных Латвии бойцов? Его кто-то знает в лицо? Заочно приговорен к пыткам. Пытать будем баней, водкой и девками. Пока не загнется

Его не возможно выловить так как каждый год он в новом обличие, образе и новой форме. Он является украшением каждого мероприятия.
http://smolbattle.ru/threads/%D0%97%D0% ... %8F.26514/

Отдам в надежные руки копии нашивок и погон легендарного подразделения!

Имею вот такой знак! Что то из этой оперы но конкретики ни где нет!